ДЖЕРРИ (ШЕДУ, ВОРОН)
ДЖЕРЕМАЙЯ ОЛИВЕР УОЛЛЕР
анкета с прошлого проекта. скорее всего, большая часть био сохранится в общих чертах
вероятно, будет немного младше (24)

▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬ let me see what's true
do i really want to — run from my depths ▬▬▬▬▬▬▬▬
will i have regrets?

[autobiography]

I

Однажды вы станете такими взрослыми, что снова начнете читать сказки.
Клайв Стейплз Льюис
[indent] Где-то в Куско, у подножия скал, где ноги людей топтали остатки рассыпавшейся великой империи, в крошечной горной деревеньке, в малоизвестной общине жила уважаемая женщина из народа кечуа. Ачияку Юпанки все знали как неприметную, но разумную женщину, которая, однако, не любила покидать родной край и всегда, казалось, скрывалась от людей. Ее муж скончался рано, и из близких осталась лишь единственная дочь, Найарак. Ачияку всеми силами по какой-то неизвестной для других причине старалась не отпускать девушку, хоть она, как птенец, что научился летать, рвалась подальше от дома, дальше Куско, прочь из Перу. В конце концов, не выдержав, как сама оправдывалась Найарак, несправедливости к кечуа и убогой жизни, она сбежала в США искать, как и многие, лучшей жизни, свободы и исполнения желаний.
[indent] Наоми Карр – так ее знали в солнечном Лос-Анджелесе. Она быстро поняла, каким образом можно добиться желаемого в большом городе, заполненном отнюдь не добродушными, честными людьми. Они, сами того не подозревая, научили девушку лукавству и жестокости. Красивая, стройная, с густыми темными волосами и привлекательными, необычными чертами лица, присущими коренным жителям Анд, она всегда пользовалась успехом у мужчин, которые, в свою очередь, попадались на наигранную наивность и простоту. Наоми же прекрасно умела играть и активно использовала свои хитрость и очарование, чтобы достигать намеченных целей. Она устроилась работать секретаршей в клинику пластической хирургии Фрэнсиса Уоллера – и вот тут удача ее покинула.
[indent] Сначала все казалось волшебной сказкой о простушке и принце. Фрэнсис был талантливым хирургом с невообразимыми амбициями, весьма хорош собой, богат и любвеобилен. Женат, правда. Цветы, дорогие подарки, рестораны и квартира в хорошем районе, безумный секс и капелька эгоизма – интрижка была в стиле Голливуда, как и полагалось тому, кто обслуживал весь свет этого района Лос-Анджелеса. Это вскружило голову Наоми.
[indent] Она могла получить все, но в итоге осталась ни с чем. Вернее, с сыном – и только с ним.
[indent] Беременность Фрэнсис воспринял не так радостно, как того ожидала женщина, даже несмотря на то, что миссис Уоллер за семь лет брака так и не смогла родить. Надежды на развод и радость совместной жизни с той, которая, в отличие от жены, может, рухнули с дребезгом сброшенного с высоты хрусталя. Избавляться от плода Наоми не стала, сдаваться – тоже. И теперь вместо деревенщины-кечуа Найарак Юпанки появилась коварная женщина, которой не удалось заполучить Фрэнсиса Уоллера, и она прибегла к шантажу: если не она, то ее отпрыск, которого Уоллер обязан был признать и обеспечивать, иначе все его любовные похождения и грязные делишки стали бы известны общественности. Наоми знала, на что давить, ведь для Фрэнсиса важнее его самого была лишь карьера. И чтобы ее угрозы не казались пустыми, женщина рассказала об их интрижке и своей беременности его супруге.

II
Если твоя судьба не вызывает у тебя смеха, значит ты не понял шутки.
Грегори Дэвид Робертс
[indent] Джеремайя Оливер Уоллер. Красивый, как мать, упрямый и принципиальный, как отец. Наоми относилась к нему хорошо, даже любила – по-своему, и мальчику ее любви всегда не хватало. Он рос добрым и отзывчивым, терпеливым, послушным и очень старательным. Во многом эти качества Джерри приобрел в те несколько долгих, по паре месяцев, поездок в Перу к бабушке, которая души в нем не чаяла и звала Ускуллу – дикий, горный кот: такой же самостоятельный, независимый, ласковый, когда нужно, смелый и опасный, если необходимо постоять за себя. Джеремайя и позже ездил в Куско на каникулах к Ачияку, и она многому его научила, рассказала местные поверья и истории, многие из которых казались слишком удивительными для обычного мира.
[indent] Со временем Фрэнсис стал уделять сыну больше внимания, надеясь, что тот тоже станет врачом, и в клинике будет два талантливых Уоллера. Парадоксально, но миссис Уоллер всегда относилась к Джерри хорошо, будто он был ей если не приемным ребенком, то по меньшей мере желанным гостем в их роскошном доме. Из всех троих родителей, каковыми их считал Джерри, именно она была той, с кем он делился переживаниями, глупыми успехами и радостями. Отца же интересовали лишь успехи в учебе и в тех занятиях, которые он сам выбирал для сына.
[indent] Наоми все больше отдалялась от не то чтобы желанного ребенка, и когда Джеремайе было девять, нашла себе нового мужчину и без зазрений совести укатила в Австралию, где вышла замуж и родила еще парочку детей, к которым относилась с гораздо большим трепетом, чем к своему первенцу. Его же она оставила в Лос-Анджелесе и лишь изредка связывалась с ним по телефону и видеосвязи. С годами даже таких звонков становилось все меньше, и Наоми с каждым разом все неохотней проявляла интерес к Джерри, будто была вынуждена делать это и не могла бессовестно отбросить ощущение, что должна ему. У нее была новая жизнь – такая, как она и хотела. Зачем ей было нужно напоминание о неудачной попытке стать частью семьи, которая ее оправданно отвергла?
[indent] Фрэнсис, пусть и признал сына, но с еще большим нежеланием хотел, чтобы о нем знали. Поэтому Джерри, хоть и носил его фамилию, но не входил в круг детей элиты, посещал хорошие, но обычные школы, и считался, скорее, приемным, а не родным. И в его случае это было нарочито заметно. Одиночество и чувство какой-то ненужности были неизменными спутниками Джерри, несмотря на то, что он казался общительным и отзывчивым парнем. С одинаковым успехом он мог привлечь к себе внимание, быть душой компании и казаться очень убедительным – и остаться незаметным, исчезнуть так, что никто этого не замечал. Со временем он привык быть один, пусть и окруженный множеством разных людей, и это не доставляло ему каких-то больших неудобств. Он вообще рано научился не показывать истинные эмоции и прятать в себе негативные чувства, поняв, что окружающим все равно.
[indent] С четырнадцати лет Джеремайя был, по факту, предоставлен сам себе. Отец им не особенно интересовался, хоть его радовали успехи в учебе сына, и он все чаще в редких разговорах упоминал, что отправит Джерри учиться в один из лучших медицинских университетов. В старшей школе парень подружился с ребятами, которые увлекались музыкой и искусством, и Фрэнсис как-то упомянул, что любовь к искусству у них в крови, но все равно настаивал делать упор на будущую карьеру врача. В остальном же жизнь сына его совершенно не интересовала, и в конце концов Джерри, так и не добившийся хоть какой-то симпатии и поддержки отца, не считая сделанного за него выбора, перестал пытаться потакать родителю и сделал рискованный шаг навстречу свободе. И эта свобода ему понравилась.

III

Нельзя требовать от грязи, чтобы она не была грязью.
А. П. Чехов
[indent] Стоило ему начать рисовать, как в искусанной тщательно скрытой болью душе зародились покой и умиротворение, а фантазия, старательно зарытая амбициями отца, заиграла с новой силой. Джерри, который годами прятал свои обиды на родителей и скрывал переживания, смог выражать накопившееся на бумаге и холстах. Он начал замечать красоту вокруг себя, он видел ее в самых неожиданных местах, в людях, даже в том, что другие считали уродством. «Просто нужно научиться замечать прекрасное в обычном», – говорил он. Однако Фрэнсис не был способен воспринимать это хоть как-то, посчитав, что парень без строгого контроля скатился и попал в плохую компанию. Сначала он пытался внушить, что это бесполезное занятие, и Джеремайя не добьется успеха в столь бессмысленном деле. Затем он начал пренебрежительно отзываться обо всем, что делал Джерри, обесценивая не только увлечения, но и негативно реагируя на все, что касалось сына. А после, когда парень начал открыто протестовать и пытаться доказать, что он личность, а не вылепленная из глины фигурка желаний Фрэнсиса, отец стал открыто его унижать и, в конце концов, сказал, что такой позор, такой никчемный сын ему не нужен.
[indent] Джерри всегда знал, что отец не любил его, но те слова все равно разбили ему сердце. Казалось, никогда не угасающая надежда на то, что Фрэнсис однажды примет его не только по документам, рухнула в один миг. Джеремайя, разочаровавшись, обозлившись, нередко шел против отца просто потому что хотел ответить ему хоть толикой той же боли, какую испытывал сам, и точкой в этом противостоянии стало обвинение мистера Уоллера в том, что Джерри, как и его мать, просто эгоистичный ублюдок и шантажист, не достойный считаться членом этой благородной семьи с долгой историей. Он – грязь среди громких имен Уоллеров, каждый из которых сделал что-то полезное для общества. «Например, вставил силикон в сиськи очередной куколке богатой мрази», – бросил Джерри перед тем, как Фрэнсис, взревев от возмущения, потребовал выметаться вон и больше никогда не попадаться ему на глаза. И чтобы никто не узнал, что это позорище – ошибка его неудержимого члена, мистер Уоллер откупился деньгами, сказав, что будет регулярно пополнять счет Джерри, лишь бы тот молчал.
[indent] Деньги парню были не нужны. Он предпочел бы сдохнуть на помойке, подавившись сгнившей едой, чем воспользоваться такой милостью. Отныне Джеремайя Уоллер никак не был связан с тем самым Фрэнсисом Уоллером, успешным пластическим хирургом, а при возможности он и вовсе представлялся фамилией матери – Карр. Тоже выдуманной, но какая к черту разница.

IV

Боясь, что не увидишь собственной тени, когда встанешь перед солнцем, ты перестал смотреть на него.
Ирвин Уэлш
[indent] Ему не были нужны деньги. Ему просто нужно было, чтобы кто-то его любил. Всю жизнь Джерри прожил как никому не нужный ублюдок. Он был ошибкой и для матери, и для отца, он был неудавшимся успехом в продвижении собственных амбиций у них обоих. В итоге они оба бросили его и продолжали жить как ни в чем не бывало. Казалось, Джерри должен был обозлиться на весь свет, но не мог: он так и остался добродушным, участливым и по-детски веселым. Он мог казаться доверчивым и непосредственным, но все это были маски, желаемое, которое он выдавал за действительное, хоть на самом деле оброс «скорлупками», за которыми прятал истинного себя. Из-за давнего осознания, что он никому не нужен, Джерри научился молчать о том, что его беспокоит, о своих мечтах и переживаниях; он скрывал это все за улыбками и притворным оптимизмом, которые вросли в его образ настолько, что со временем он привык к своим излюбленным маскам и проявление негативных эмоций стал считать недопустимой слабостью. Но такую жестокость он проявлял только в отношении себя, когда как к другим относился сочувственно и поддерживал даже в минуты глупых слабостей. Ему, однако, все еще очень не хватало внимания и понимания, и в глубине души Джерри все равно хотел найти кого-нибудь по-настоящему близкого. Оттого он, сам того не осознавая, тянулся к людям, и каждый раз ему казалось, что он переступает черту обещаний, данных самому себе. Каждый раз он говорил себе, что нельзя привязываться – и каждый раз попадался в одну и ту же ловушку. Однако он мастерски играл роль «я в норме, все хорошо», делая вид, что равнодушен, продолжая дурачиться и вытворять глупые вещи, будто его и правда ничего не задевало. Чем взрослее он становился, тем проще ему было не обращать внимание на то, что раньше обижало и злило, и среди знакомых Джерри слыл едва ли не простаком, отходчивым, милым и даже слишком добрым человеком. А еще все знали его как невероятно тактильного юношу. Он любил близкий контакт с людьми, обожал тискать животных и постоянно мял и игрался с кистями. Пожалуй, именно эта черта была в нем настоящей, ничем не скрытой и доставляла истинную радость, и если он не трогал что-то или кого-то, то с любопытством рассматривал, изучал, словно «ловил» упущенные моменты, как зверь, что ищет ласки, которой ему всегда не хватало. Каждое движение и прикосновение много для него значили, хоть Джерри и делал вид, что это что-то обыденное для него, просто привычка.
[indent] Быть удобным – этим качеством обладал уже студент колледжа искусств. Иногда приходилось даже переступать через собственные принципы, чтобы добиться желаемого – или оградить себя от нежелаемого. С деньгами было очень туго, и Джерри был вынужден подрабатывать везде, где мог: официантом, уборщиком, разносчиком газет, в доставке пиццы и даже разнорабочим на стройке. Использовать влияние и деньги отца он все так же не хотел, но в какой-то момент, когда за учебу совсем нечем было платить, он был вынужден воспользоваться тем самым счетом «за молчание». Фрэнсис, само собой, узнал об этом и почувствовал бы, должно быть, триумф от победы в их ссоре, если бы сам не нуждался в сыне. Вернее, в картинке счастливой семьи. Других детей у него не было (разве что такие же случайные, как Джерри, которых Уоллер после неудачного опыта с Наоми не признавал своими), и кто-то с его кровью должен был хотя бы значиться в списке наследников, поэтому отец и сын заключили своего рода перемирие: Джерри должен был иногда появляться в кругу так называемой семьи, а Фрэнсис больше ничего от него не требовал, но продолжал обеспечивать. Сын для него так и остался позором и нежеланным гостем, кроме тех случаев, когда пластическому хирургу из Голливуда нужно было засветиться на размытом кадре с тихим и неприметным сыном, который «живет и учится где-то там».

V

Зло не может быть ошибкой, оно выше случайностей.
Сергей Лукьяненко
[indent] Когда Джерри исполнилось двадцать, все снова изменилось. Вернее сказать, изменилась его жизнь, он сам и все знания о мире, которыми он ранее обладал. Джоэл Грант. Так звали человека, который сначала показался Джерри безумцем, затем судьбой, а после – проклятьем. Точнее, как объяснил ему Джоэл, сам парень уже был проклят и с самого рождения кому-то принадлежал. Так уж вышло, что первым его нашел именно Грант, поэтому и право на владение принадлежало именно ему. Как бы бредово или пугающе ни звучала подобная формулировка, но Джерри сначала даже был рад, восприняв слова о принадлежности под искаженным восприятием жажды быть кому-то по-настоящему нужным. Джоэл был в каком-то роде добр к парню, всегда держался рядом и со временем заменил собой всех друзей и приятелей, несмотря на то, что был вдвое старше. Но в большей степени это произошло по той причине, что он «привязал» к себе Джерри, сделав его своим нагвалем.
[indent] Именно тогда Джерри понял, что некоторые из историй бабушки были вовсе не сказками. Она словно бы пыталась оградить его от судьбы проклятого, но при этом осознавала неизбежность того, что это все равно случится.
[indent] Чем дальше, тем сильнее был контроль Джоэла. Он позволил Джерри окончить колледж, а после окончательно завладел его жизнью, превратившись из доброго, пусть и с чертами собственника, друга в деспотичного хозяина – именно так он воспринимался, сделав Джерри своего рода вещью, зверюшкой, которая приносила ему пользу. Джоэлу Гранту не нужен был человек – ему нужен был послушный нагваль и только. Он манипулировал Джерри, вынуждал его делать то, что ему требовалось, и угрожал переломать руки за непослушание, зная, что единственной отдушиной для Джерри было рисование. Несмотря на то, что любые повреждения заживали быстро, парня все равно такие перспективы очень пугали.
[indent] Доверие к окружающим было окончательно сломано. И несмотря на то, что Джерри оставался все таким же добродушным и улыбчивым, если ему это позволялось и представлялась возможность, он оброс еще более толстой «скорлупой». Вместе с тем он стал как будто бояться прикосновений, подобно побитой псине. Вынужденный тянуть из других энергию для своего владельца и сводить избранных им жертв с ума, изводить их во снах, запуганный Джоэлом парень старался держаться подальше от людей. За годы такого подобия жизни Джерри стал воспринимать все еще более болезненно – и вместе с тем еще равнодушнее. Многое он стал воспринимать под своеобразной призмой недоверия и невозможности, одноразовости, случайности. Словно недооценивал себя и считал просто удобным инструментом. Ему самому казалось, что ни на что больше он не претендует, чего бы это ни касалось. Делал вид, что ничего не изменилось; хорошее могло не повториться и не было гарантией того, что станет лучше; плохое – просто ничего не значило. Так или иначе, Джерри не мог вырваться на свободу.
[indent] Однако со временем он понял, что связь с колдуном может оборваться. Не важно, чего это стоило, ему просто хотелось освободиться любой ценой. Долгое время Джерри играл самую сложную роль в своей жизни – послушного и верного нагваля, обернув собственные страхи себе на пользу. И Джоэл ему в итоге поверил, доверился, решил, что парень наконец-то смирился. Увлекшись, Грант ослабил внимание, и как только появилась лазейка, незадолго до очередного обновления связи Джерри сбежал. Стремительной птицей рванул куда глаза глядят, подальше от колдуна, в надежде, что тот не успеет найти его прежде, чем цепь разорвется. В тот момент Джеремайе казалось, что ворон, в которого обрекли оборачиваться весь его род – не проклятье, а дар, ведь крылья дали ему свободу, скорость и возможность перемещаться без препятствий. Его попытка могла быть тщетной, если бы Грант успел найти его, и она была бы таковой, если бы с Джерри не произошла судьбоносная встреча… с грузовиком на высокой скорости.

▬▬▬▬▬▬ let me play my best
when i do regress  ▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬
let it all unwind

[details]
skills; стандартный набор способностей нагваля; «пожиратель снов» – особая способность от мага с даром проклятий.
Рисует, неплох в графике (в основном, уникальной), предпочитает акварель, карандаши, иногда впадает в акриловую живопись или другие виды рисовача. Обладатель потрясающего глазомера. Отлично различает оттенки цветов (нет, всех названий не знает). Вкусно готовит блюда средней сложности. Водит (от велосипеда и авто, до трактора; мог бы и паровоз, но как-то не сложилось) – освоил во время подработок. Имеет водительские права CDL класса B. Умеет красиво пользоваться столовыми приборами, танцевать вальс, ездить верхом и приторно улыбаться неприятным людям – навыки, так сказать, этикета и фальши, принятых у элиты. Не швец, но дырки зашивает умело. Не дудец совсем, а вот на фано что-то сбацает и даже споет. Не идеально, но знает испанский и немного кечуа. Быстро бегает, гибкий и пластичный благодаря занятиям спортом в школе. Умеет правильно оказать первую медицинскую помощь, сделать укол, воткнуть капельницу и зашить не очень опасную дырку – всему научился на курсах, щедро оплаченных отцом.
artefacts; -
distinctive features; иногда Джерри называют устаревшим словом «кастизо», означающим, что он наполовину кечуа, но имеет более светлую кожу, чем обычно случается при расовом смешении, и светлые, янтарно-зеленоватые, глаза. Кудрями пошел в отца. А вот за малое количество волос на лице и теле нужно благодарить генетику со стороны матери. Особенных отличительных черт не имеет, кроме родинок (самые заметные на лице: слева над губой и две под глазом) и пары мелких, почти незаметных шрамов, сконцентрированных в основном в районе коленей и на руках – результат активных детства и юности с неудачными падениями. 
extra information; иногда курит. Любит сладкое и кислое. Не смотрит фильмы ужасов. Боится травм рук и глаз.

▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬ flesh, is it meaning less
but we all protest to the last request ▬▬▬▬▬▬▬▬▬
did I do my best?

[cutaway]
plot; да.
afterlife; уходить не собираюсь, но если вдруг, пусть сбежит в Анды.
contacts; лс

[indent] Самая большая стая ирбисов на территории США, включает в себя не более 30 особей этого вида, в том числе котят. Основное количество членов стаи состоит из семьи Горских. Стая так же включает в себя нескольких представителей других видов веркошек. Под ее покровительством находятся и другие оборотни, состоящие в союзе либо нуждающиеся в защите. Помимо этого, стая тесно сотрудничает с колдунами.
[indent] Местоположение: Национальный лес Шаста-Тринити, Калифорния; несколько членов стаи проживают в Портленде.
[indent] Глава: Александра Вячеславовна Горская

Maggie Smith